Знаете, коллеги, исторические познания Евгения Николаевича Лавлинского и впрямь поражают. И даже не потому, что осанна авторам репрессий и рассуждения о полезности репрессий это такое людоедство.
У Константина Симонова в книге "Глазами человека моего поколения" есть отдельная глава, размышления о репрессиях 1937 года против военного руководства СССР.
Так вот, Симонов был убеждён, что репрессии 37-го и последующих годов (крупных военачальников расстреливали и осенью 41-го по приговорам двух-трех летней давности), нанесли чудовищный удар по армии.
И не только потому, что Уборевич или Тухачевский могли бы проявить себя в годы Великой отечественной не хуже, скажем, Говорова (его, кстати, тоже планировали арестовать в 41-м). А, прежде всего потому, что репрессии создали особую атмосферу в армии. Сформировали пласт безвольных командиров, для которых нарушить явно идиотское распоряжение командования было страшнее, чем положить свой батальон или полк, или даже погибнуть самим.
В качестве примера Симонова приводит операцию на Керченском полуострове. Где Мехлис, будучи совершенно некомпетентым, запрещал рыть окопы, чтобы не ослаблять наступательный дух войск (!), а всю артиллерию он распорядился сосредоточить на переднем крае, где её тут же уничтожили немцы. И ни один командир не посмел ему возразить.
Представим, пишет Симонов, что Уборевич, Тухачевский и остальные военачальники погибли в авиакатастрофе. Было бы это трагедией? Да. Но могло ли это так деморализовать армию, как репрессии? Нет.
Самое интересное, что такое же мнение (правда в более аккуратной форме) высказывали и Жуков, и Конев, с которыми общался Симонов. Причём, оба они полагали, что Уборевич действительно мог бы стать одним из самых творцов победы. В способностях Блюхера или Тухачевского они маршала сомневались. И говорили, что вряд ли они проявили бы себя.
Но главное, что маршалы Победы, идейные коммунисты, кстати, были, в целом, согласны с тем, что в войну Красная Армия вступила совершенно надломленной репрессиями.
Инициатива, воля командира, личное мнение, готовность высказывать его - всё это в армии, в значительной степени, было зачищено. В военных дневниках Симонова это, кстати, вполне отражено.
Мнение Симонова особенно ценно уже потому, что после разгромного 20 съезда КПСС, он специально повесил портрет Сталина в своём кабинете главного редактора.
Характеризует, знаете ли.
Но надо признать, что в России идея "были репрессии, но и порядок был", местами все еще популярна. И Евгений Лавлинский конечно же понимает, что повышает уровень своей популярности в определённой среде, говоря о репрессиях именно так.
Однако, стоит помнить, что для небедного буржуа, образ необольшевика-ленинца это такая работа, амплуа, позволяющая генерировать неплохую прибыль.
